ЧИСТЯКОВ
"Черный Заголовок"

Та первая Славкина запись, которую до сих пор храню, дописана шаманским поминальным "Високосным" Ника Рок-н-Ролла:

Високосным выдался прошлый год
Сто смертей на одну нашу жизнь
Мы визжали и разрывали ногтями ненужную плоть
И швыряли ее вечно голодным жлобам

Високосным выдался этот год
Сто врачей на одну душу мою
И в сети всех казённо-молельных домов
Ревет ребенком заблудившийся голос мой

Играй, играй ставший вечным как Агасфер
Свой рок-н-ролл...

Запись хреновая, слова неразборчивы. Но зачем слова? Если б молчание можно было показать на бумаге, я бы не написала ни слова. Словами описывать слова, - что может быть нелепее?

Он побывал в армии, Славка, - было страшно за него. Он писал там песни и вернулся живой. Но: вы слышите грохот взрывов у него за спиной? И птицы ошалелые летят, и грохочут сапоги, и приближается горизонт. Верить или не верить в рок (в любом истолковании)? Верить ли, что всё не случайно? В то время как он тут эту песню поёт, взрывается мозг у тех, кто слушает. На квартирнике сидели, пришибленные, а он водил хоровод со статуями и струнами, играл в прятки со светом и тьмой, кричал, кричал... Почему никто не плакал, не плясал, не смеялся? Естественные реакции тут неуместны, выворачиваться наизнанку естественно лишь для музыканта. Он прошёл везде, где только мог, - и упал было, но тут же снова поднялся. А за горизонтом по-прежнему рвутся бомбы, и наши страны, как ни странно, устланы туманом (дымом и гарью называется тот туман, но всё равно сквозь него не пробраться воздушным рабочим войны. И наземным тоже). Он увидел, превратил в слова, спел, - слово бежит-цепляется за слово, а первое из них рождается в чёрных воронках глаз, в лабиринтах мозга, в закоулках души, припечатанной собакой-горизонтом. Как в глупом анекдоте: "К нему идешь, а он всё удаляется". Война была вчера, война будет завтра. Только врагов давно уж нет в этой войне, поэтому уже можно зажечь в окнах свет. Сам говорит, что в помощь ему этот свет; он сам свет, - лучевая болезнь от такого приключается. Повеситься от такого света... Но сначала - спеть да сплясать.

Эти песни нельзя понять, их даже слушать нельзя - как нельзя скальпелем резать живую плоть, чтоб полюбопытствовать на обнажённое сердце.

Високосным выдался этот мир
Сто врагов на одну нашу смерть...

Война - мужское проклятие. Мальчики становятся мужчинами и идут воевать. Навсегда?

На горе стоит архангел
В правой ручке снопик молний держит
Говорит он путникам сурово:
"Прочь ступайте: вас Господь не примет".

Вечный огонь. Вечный дым. И нет за ними солнца. Гляди: от нас остались лишь черные дыры. Я иду по выжженной земле. От лихой головы - лишь канавы и рвы. Оратаев настигнет точный выстрел. Между землёй и небом - война. Вечная война в одиночной камере сердца. Вечный огонь в чаше рук, рвущих струны.

Невыносимо и бесконечно.

КБ (Екатерина Борисова)
Опубликовано в журнале "Осколки" (СПб) №11/1998