Журнал "Колодец" > Круги на воде
|
ПОДГОТОВКА К ПОЛЕТУ Как придет ко мне гостем старик рок-н-ролл, или так: Подготовка к полету в танце: или еще так: Нет путей без плетей, а нет плетей без спины, Это Славка. Собственно, я почти ничего не могу о нем рассказать, потому что почти ничего о нем не знаю, - за две короткие встречи сказано было немного, а увидимся ли еще - Бог весть. Не знаю, сколько ему лет (кажется, около двадцати), чем он занимается по жизни, какие книжки читает и ходит ли в кино. У меня даже фотографии его нет. Можно, конечно, выдавить из себя какое-то описание, некий портрет, - и это, наверно, будет выглядеть так: угрюмый, коротко стриженый, пепельноволосый мальчик в сумасшедших вареных клешах и пестрой рубахе, приехавший случайно ко мне в гости из тверского городка Конаково вместе с друзьями (их я звала, о его существовании не знала) и промолчавший все три бардачных дня, - и это его непринимание участия в общем веселье, в обыденно-ознакомительном трепе за музыку и жизнь под непременное бухло, в конце концов, просто раздражало. Уже потом я вспомнила и поняла, что молчание это было сосредоточенным и простым в своей очевидной отстраненности впитыванием, усваиванием информации. Всей. И на безумном тверском фестивале, где мы пересеклись еще раз, и где усваивать-то было попросту нечего и невозможно, Славка тоже сидел, выпрямившись, молча, среди всеобщего крика, пляса и беспредела, - и смотрел, и слушал. Теперь я жалею, что не поговорила с ним больше, тогда же - у себя дома - банально предпочла базары с более общительными его друзьями; пока на второй день не появилась обязательная в таких случаях гитара, чтобы в меру способностей и выпитого отметиться на ней всем. И Славка тоже запел: Фразы изощряют словарь, И вот уже три месяца хожу-брожу с этими его песнями - они привезли мне свою запись, пьяную, с нестроящей гитарой, смехом и кашлем, - и не могу наслушаться, и не могу оторваться. Хотя объективно понимаю, что недостатков в них, в песнях, не меньше, чем достоинств, и вообще все это страшно сыро и недоработано... Но при этом каждую Славкину песню хочется слушать и слушать по нескольку раз, и еще по нескольку… и еще. А потом, с трудом вынырнув, передохнуть, взглянуть на мир невидящими, устремленными туда глазами... и удивиться: ну что, что в них, в тех песнях, в порой незамысловатых, порой нарочито укрученных "под старорусский" строчках, в несоблюдении размеров и рифм, в срывающемся хриплом этом голосе? Окрыленный солнцем, услыхал, спустился к совести своей. И пальцы в кровь. Да, господа гитаристы, бить пальцы при игре - дурной тон, я знаю. И тем более по пьяни. Хотя вообще-то Славка на гитаре играет более чем прилично. И голоса как бы нет, но в нем своя, завораживающая магия - этот хрип, этот крик, это неумение брать высокие ноты, переходящее в стоны и кашель, это любимое им цыганское истеричное "ой, на-нэ-на-нэ", эти путающиеся рефрены... Я ожидала, что он назовет Баша среди тех, кого слушает и любит. Он и назвал; а еще - Высоцкого и Летова, чего я уж не ожидала совсем. Хотя... Притом, что совершенно не хочется сравнивать Славку с Башем или говорить ожидаемое многими - вот, мол, вам новый Башлачев, хавайте, употребляйте. Это не новый Башлачев. Это Славка. И кто мне расскажет, какие песни Баш писал в двадцать лет? Как играл? И бил ли руки? Притом, что Славка может стоять рядом с тем Башем - возможно - на равных. Хотя и быть все же другим… Слушая внимательно его песни, находя в этом водопаде недорисованных образов, удивленно сформулированных истин и сваленных в кучу эпитетов темы, сюжеты, главные линии, поражаешься открытому. К примеру - полному отсутствию как юношеского наивного морализаторства, так и юношеской же любовной лирики. Есть: любовь общая, всеохватная - к миру, искренняя и неуловимо горькая, есть языческое поклонение природе и особенно солнцу, и есть две Темы. С большой буквы, мучительно актуальные, первая из которых - потребность петь, обязанность петь, невозможность не петь. Это постоянно, это из песни в песню, от самоубийственного: "Губы в расщелинах да провисла струна... Вытерпел не петь, ан не вышло ни хрена. Силился не дышать, а задохнуться не успел..." - до краткого недоуменного вскрика-рефрена: "А кабы и замолчал?" И если это таки близко к Башу, то не дай Бог такой близости, ибо она не может быть придуманной, фальшивой. Славка говорил мне в единственном нашем коротком разговоре, что все это - вот это - валит, прет сквозь него потоком, и он почти не способен этот поток контролировать, И это тоже похоже, - и тоже такое сходство, что не дай Бог. И еще остервенелость, та кровь горлом, соленый вкус которой в каждой песне, в отчаянном предрасстрельном этом крике, и спокойное предчувствие обреченности и отмеренности отпущенного срока. То полубезумная скороговорка-заклинание: Ты милый друг, приди-приди-приди, а то просто констатация очевидного: "Меня там не будет" или "Где-то сбудется, - здесь не может быть". И никакой борьбы. Будто все заранее известно ему. В Твери он поверг меня в состояние отчаянной растерянности, сказав совершенно буднично, что через два дня уходит в армию, и пообещав прислать мне свои тексты. И прислал - три листочка, исписанные вдоль и поперек мелким почерком. Пока это все. Интересно, что может стать с человеком в армии, если он фантастически, уникально талантлив, но еще сам не понял до конца, как этим талантом распорядиться? Интересно, будет ли он писать там песни? Или - когда вернется? Если вернется. "Но существует ли нужда долбить стены, Проходить насквозь oй да куда полезней..." усмехнулся он на прощание одной из песен. Интересно, нужно ли кому-нибудь все это? Екатерина Борисова ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ ЭНЕРГИИ |
|
