АТМОРАВИ
"Чертополох"

К диску было приложено письмо с автобиографией. Вот такой:

"Атмо Рави - 03.05.1974 - уроженец г. Минска. Пишу песни с 1989 года. Один курс филологического (рус. яз. и лит.) в БелГУ, после которого в 1992 году свалил в Питер. С 1990 года увлеченно бороздил воды Харе Кришна, живой этики, православия, буддизма. Закончилось это тем, что я принял саньяс (ученичество) у Ошо в 1992 году, таким образом совершив поворот от саморазрушения к самосозиданию и предотвратив собственное обнуление. Первая поездка в Индию - в 1994 году. 4 месяца в коммуне Ошо. Там много играл на гитаре и басу музыку разных жанров, в основном танцевального и new age-толка.
В 1995 году - первый альбом "Черника", уже в Питере. С 1995 по 1997 год собирал инструменты и минимальный опыт в написании песен.
В 1997 году создали группу с братом и другом. Называлась она АРИГАТО. Играли концерты в Минске и Могилеве. Записали три условных пластинки, которые разошлись по друзьям, так как всякие обещатели продинамили всухую с выпуском кассет и дисков.
В 2001 г. записали 2 песни на "реальной" студии в Минске. Планировали продолжить и развить, но брат мой Мокша сделал ход ферзем и упал в Судаке с горы, разбив тем самым свое тело и сделав его непригодным для жилья, и ушел из моей жизни. После чего у меня ушел год на осознание, что же это всё значит, пока я не понял, что дальше надо двигаться одному.
Пишутся песни. За 2001-2004 годы я разбираюсь с Logic Audio и докупаю детали. Летом 2004-го удается более или менее свести альбом "Чертополох" до последней вещи.
В сентябре 13 приходит диск.
Программу живого выступления построил, подглядев у Howie Day, что можно использовать loop-recorder для исполнения песен в одиночку. Играл несколько концертов в Минске, на фестивале "DJO" в Берлине, в клубе "Китайский летчик" (Москва), собираюсь в Могилев. Несколько песен пустили в ротацию на Первом национальном радиоканале, где у меня была уже пара живых эфиров. Также минская радиостанция "Мир" взяла песни "На Ощупь" и "Симферополь" и вращает их после 23-х часов на волне наших белорусских перемен в области радиоэфира.
На Intermedia.ru господин Мажаев написал не ругательную рецензию. Появилась рецензия на диск и на сайте минской "Музыкальной газеты". Статьи эти лежат до сих пор в Сети, и линки на них можно найти у меня на сайте www.atmoravi.net.
Музыкальные предпочтения: АКВАРИУМ, НОЛЬ, КАЛИНОВ МОСТ, ЗВУКИ МУ, КИНО, НАУТИЛУС, Земфира, Линда, АУКЦЫОН, Tori Amos, PLACEBO, THE SMASHING PUMPKINS, Bob Dylan, Daniel Rice, Howie Day, THE BEATLES, MUSE, Prince, Marilyn Manson, THE VINES, COLDPLAY, TRAVIS, STARSAILOR и так далее.
Планирую играть на нескольких фестивалях в 2005 году. Пока, правда, слабо представляю, как это организовать"…

Написано все это в феврале, и что там получилось с фестивалями - неясно; на сайте информации никакой, и вообще он, сайт, бедный и выглядит заброшенным. Да и письмо, несмотря на определенную экзотичность отдельных эпизодов, не слишком вдохновляет. Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек, а еще больше таких вот парней, с детства зараженных вирусом рок-н-ролла и лечению не подлежащих. Мыкающихся по местным клубам и отдаленным городам, бережно хранящих считанные рецензии, писаные наверняка между делом, после прослушивания вполуха первых секунд первых песен. Пропасть между слушателем и исполнителем в десятки раз меньше, чем меж исполнителем и подавляющей частью рецензентов. А парни продолжают обивать пороги и писать письма, пряча за кривой ернической улыбкой боль ненужности, неловко гордясь локальными успехами и на что-то по-прежнему надеясь. И в 20 лет, и в 25, и в 30… к сорока обычно перестают и либо пытаются бросить это гиблое дело, либо тихо спиваются в стенах все тех же клубов. Наверх попадают считанные единицы, и далеко не всегда место наверху оказывается точно таким, какого они жаждали. И нет гарантии, что там, в топе, они сохранят ту незамутненную веру в рок-н-ролльных богов, с которой началась их история. Их путь и их крест. Музыка - болезнь, от которой нет лекарств; заразился - терпи. Впрочем, такова же и любовь…

Чего можно ожидать от музыканта с анамнезом, подобным описанному в письме? Да ничего особенного. Таких тысячи, и неважно, что у них под пальцами, - клавиши или струны, все равно в 99 случаях из ста на выходе окажется очередная копия Гребенщикова или Цоя, Ревякина или Чистякова. Крайне редко увлечение русским роком не побеждает изначальное желание отталкиваться от первоисточников. Поэтому слушают на досуге хоть COLDPLAY, хоть THE BEATLES, а играют все равно комбинацию из трех-четырех-пяти аккордов в давно объезженной минорной пентатонике и размере 4/4, разрывая на щуплой груди условную рубаху в тысячной попытке ответить на глубоко национальные вопросы "Кто виноват?" и "Где взять водки?" Поэтому с каждым присланным, прослушанным, описанным демо-диском желание слушать и описывать новые становится все более слабым, интерес постепенно сменяется усталой брезгливостью, а истово любимая когда-то работа превращается в скучную обязаловку, муку мученическую, и для себя, вечерами, ночами, свободными от журналистики, шарахаешься от горки демо как от мусорной кучи, уже не чая откопать там жемчужину, и получаешь сколь-нибудь положительные эмоции лишь от инструментальной музыки или от пластинок Сильвиана с Фриппом, Бобби Макферрина и других мастеров, обладающих полностью иными понятиями о прекрасном, нежели мои музицирующие соотечественники. Организм нуждается в противоядии. Я прекрасно понимаю, почему многие бывшие мэтры рок-журналистики прекратили писать вообще и употребляют внутрь лишь джаз или классику: выслушивать столько лет всё то, что им было положено слушать, попросту невыносимо. Нет, рок-н-ролл, конечно же, не мертв, но русские его дети в массе своей - мертворожденные. Или уродцы-дауны, от которых невозможно добиться ничего, кроме жутких гримас и бессмысленного мычания. Нет, конечно же, есть исключения, которые всё еще мирят меня с выбранной когда-то профессией (музыка - это болезнь, от которой нет лекарств) и даже внушают надежду, которой вряд ли суждено сбыться, - я могу перечислить имена и названия, - но их так мало, что своим наличием они лишь подтверждают правило.

Так вот, Атморави (или Атмо Рави, - диск назван иначе, чем подписано письмо), - то самое исключение. И его "Чертополох", попавший ко мне случайно и еще более случайно прослушанный, - тоже. Тот самый сотый из сотни, о котором говорить и писать меня никто не обязывал, но сделать это необходимо. Потому что этот диск я совершенно добровольно слушаю почти каждый день в течение последних двух месяцев, и он мне до сих пор не только не надоел, но, подозреваю, едва ли надоест и до конца года. Или даже дольше. И не потому что в нем, как в тереховской Диане де Бельфлор, нет ни одного изъяна, - совершенство недостижимо, - а потому что его недостатки, для меня очевидные, несравнимы количеством и качеством с достоинствами, главное из которых описывается абсолютно непрофессиональным, но максимально подходящим словом "цепляет". Эти песни не просто хороши, - они задевают те нервные окончания, вызывают те химические реакции, которые заведуют состоянием, называющимся обычно любовью. И неважно, к кому или чему. Удивительное дело, - существует на свете, оказывается, серьезная, честная, шаманская поп-музыка (а Атморави, по большому счету, играет именно поп-рок, - или синти-поп, как написано в упомянутых рецензиях), - существует здесь и сейчас, повиснув в пространстве между Минском и Мюнхеном, Могилевом и Питером, мало кому нужная, мало кому известная, - и привораживает, и радует, и трогает до слез, и опять, опять заставляет надеяться на то, что не всё еще утрачено и не всё найдено…

Тот, кто был рядом со мною, поймет,
Тот, кто видел огонь - и погас,
Тот, кто слышал дыхание ветра и ушел в полет:
Любовь и пустота - это все, что есть у нас…

Очень редко хочется цитировать тексты не отрывками, а сплошняком, целыми песнями, - тем более, если это поп-музыка, тем более, если песни о любви. И они, разумеется, тоже несовершенны: "Анастасия - анестезия" - изящная рифма, но как можно жить "в состоянии полной анестезии", я не понимаю, и сравнение Симферополя с акрополем для меня также неясно. Атморави зачастую излишне увлекается формой, красотой сочетания слов и итоговых образов, и перестает обращать внимание на детали. Но ему при этом удалось рассыпать по альбому до неприличия большое количество выпуклых афористичных строчек (единственное замеченное мною сходство с Гребенщиковым), - отсюда и настойчивое желание цитат. Причем требуется не декламировать всё это, а петь, - тоже странный позыв, если учесть, что мелодические линии тут не так уж прямолинейны, а традиционное расслоение песенной ткани на куплеты и припевы тоже как-то неочевидно. К тому же, чтоб пропеть любую из песен Атморави, надо обладать изрядными вокальными данными, потому что одно из основных его достоинств - голос весьма не типичных для нашей сцены (и официальной, и подпольной) силы и тембра. Первая ассоциация, которая касается, в том числе, интонирования, - Мортен Харкет (если кто-то здесь помнит группу A-HA), можно провести и другие параллели, вплоть до Тома Йорка и… впрочем, неважно. Озадачивает, что Атморави очевидных возможностей этого голоса почти не раскрывает, поет достаточно сдержанно, совсем не увлекаясь карабканьем наверх, демонстрируя больше гибкость, нежели диапазон. Голос, естественно, тоже "попсовый", не рокерский, в нем нет потребных для отечественной разновидности жанра хрипотцы, фальши и дефектов дикции, - всё спето чисто, красиво, порой даже изысканно ("тебе снится Париж, - без Парижа никак нельзя", или припев "Физиологии", или весь "Симферополь" целиком). Под стать и музыка: клавиши с компьютерной ритм-секцией, к которым достаточно ненавязчиво подмешана гитара, - иногда акустическая, но чаще электрическая, более или менее стандартного тембра, без злоупотребления примочками. "Эзотерическим роком", как где-то выразился Атморави, и не пахнет, - пахнет новой волной, все теми же A-HA, изредка KRAFTWERK, а кто-то унюхает, быть может, еще БИ-2 (скажем, в песнях "На Край Света" и "На Ощупь"), но это только потому, что они тоже до сих пор любят DEPECHE MODE.

И не то что мне так уж симпатичны все перечисленные западные артисты, и новую волну с синти-попом я никогда особо не любила, и мужские голоса я предпочитаю, за редким исключением, более низкие, и знаю песенные тексты с фразами намного более глубокомысленными и проникновенными, - но мне безоговорочно нравится то, что делает Атморави. Понятия не имею, что было раньше, но в "Чертополохе" есть всё, что мне нужно от любой разновидности рока: явный профессионализм, не сделавшийся, однако, самоцелью и тем самым не убивший права на живую, сиюминутную шероховатость, не выхолостивший внутренний, глубоко интимный порыв играть, сочинять и петь; красота без приторности; простота, помогающая первичному усваиванию материала, но оборачивающая многими слоями в музыке и тексте при более пристальном прослушивании; искренность, наконец, - та нужная ее доза, которая склоняет к сопереживанию, но не отвращает истерическим эксгибиционизмом. Этому парню - одному из сотни - я верю. Эта творческая единица мне интересна. Этому музыканту я желала бы добиться много большего, чем он имеет сейчас. Не уверена, что успех - это благое пожелание, но если он нужен Атморави, пусть успех будет.

Хотя талантливый человек всегда одинок, даже если успешен. Но это лучше, чем пожизненная невостребованность. Та самая, о которой Атморави спел в самой любимой моей песне из "Чертополоха":

Люди в белых халатах решают судьбу
Тех, кто видит во сне
Все те миры, что наяву
Видятся зоркому мне.
Что же мне делать, куда мне бежать,
Какие мне сети плести?
Сколько ни петь и ни писать,
Орхидеям не зацвести…
Слабый сигнал моих сирен
Не долетит до ваших антенн,
Я короткой волной лечу в радиопустоте,
Я веду безответный эфир
На своей частоте.

Екатерина Борисова