Жаль, что номер не так богат аудиорецензиями, как предыдущие. Но за толковую рецензию на прозу Леонарда Коэна это можно простить. Вообще же самым главным материалом в этот раз для меня стала статья "О поле, поле, кто ж тебя засеял...". Могу подписаться под каждым словом авторов, поскольку сам вижу все описанные ими болевые точки современного самиздата. Сам я - человек настолько пожилой, что еще помню старый советский самиздат, когда перепечатывали на машинке "гарики" Губермана и "Случаи" Хармса, и некоторые вырожденческие тенденции стал замечать еще года с 1996-го, - слава Богу, было с чем сравнивать. Причем в литературном самиздате, с которым я имею дело гораздо чаще, происходит примерно то же самое, только все проблемы более обнажены. Ведь в литературном периодически отсутствует критика как жанр, все произведения, публикуемые газетами и журналами, читатель видит только своими глазами, и способен в меру своей образованности оценить уровень читаемого - зачастую очень низкий. А в околомузыкальных изданиях все иначе. Здесь между мной и музыкой стоит посредник - критик, журналист. И хорошо, если он честно просвещает меня. А если мухлюет? Вот появится в "Колодце" талантливая статья о том, что пятиклассник Вася Пупкин из Урюпинска на домашнем компьютере делает музыку круче, чем Моби, - и я вынужден буду поверить, так как Васю этого никогда в жизни не услышу! И таков стиль жизни значительной части самиздата, - особенно провинциального: почитать всегда есть о ком, но слушать тех, о ком пишет самиздат, порой просто невозможно, - на каждого Ермена приходится по сотне откровенных дерьменов. А что поделать, если авторский коллектив значительной части изданий и их герои - гении районного масштаба, представляют собой замкнутый клан, который поет и пишет только для своих, сам от себя тащится, а всех, кто не с ними, чей талант шире этих рамок, записывает если не в предатели, то во враги?!

И еще об отличии старого самиздата от нового. Мне кажется, что качество продукции зависит от того, что за люди ее производят. Заметьте, - все выдающиеся рок-критики вышли из старого советского самиздата: Троицкий, Смирнов, Бурлака, Гурьев, Марочкин, Кушнир... Можно к ним по-разному относиться, каждого из них есть, в чем упрекнуть, но бесспорно, что эти люди сделали русский рок таким, каким мы его знаем. Новое время таких величин пока не родило, - даже своего Отара Кушинашвили в самиздате сейчас нет ("настоящих буйных мало, вот и нету вожаков"). И материалы нынешних авторов именно поэтому надолго не запоминаются и широкого резонанса не имеют. Летовское "Приятного аппетита" уже лет 15 все цитируют как катехизис ГрОбомана... Кто бы сейчас смог и с героем, и с читателем вести такие глубокие разговоры?

В номере же еще запомнилась статья С. Логинова о Льве Толстом. Правда, воспринял я ее неоднозначно. Первой реакцией было: "Так его! Так его!!!", поскольку Толстой и мне не очень близок, - из писателей XIX века, на мой взгляд, куда более тонкими и глубокими были Гончаров, Лесков, Гаршин и Чехов. Но со Львом Николаевичем у меня расхождения чисто идейные. Спорить же с данным классиком на лингвистическом уровне - дело неблагодарное и бесполезное. Во-первых, Толстой - больше философ, чем писатель. Для него самое главное в произведении - философская концепция, а язык, психологическое правдоподобие образов и прочие признаки художественности - дело десятое. Он бы и писал всю жизнь научные трактаты и публицистические статьи, если бы не был болен манией мессианства, вообще свойственной русским интеллигентам. Роман "Война и мир" расчитан на гораздо более широкую читательскую аудиторию, чем любая, даже самая гениальная философская книжка, а значит, и изменить мир к лучшему с помощью "Войны и мира" гораздо проще. Это все равно, как если бы Карлос Кастанеда для популяризации своих идей стал бы сниматься в мексиканских сериалах. Популизм, попсовость далеко не глупого и не бездарного графа - вот о чем следовало бы поговорить подробнее, а не о языке его произведений!
И еще. Критик оценивает язык Толстого с точки зрения современных языковых норм. А это уже совсем никуда не годится. Согласен, "облокотить лицо" - сказано не очень красиво. Но, может, полтора столетия назад то же самое выражение воспринималось совсем иначе, - не как пример косноязычия, а как образец высокого слога? Ведь мы говорим совсем не на том русском языке, который существовал даже полвека назад, - что уж говорить о более отдаленных временах! Существует даже такой "Словарь редких и забытых слов" В. П. Сомова, в котором приведено несколько сотен слов, выражений, целых фраз, вполне нормальных и общеупотребительных для произведений классической литературы, но современному читателю без перевода совершенно непонятных. В основном это касается дореволюционного городского сленга и примет повседневного быта. "Куликать", "фермуар", "пренумерант" - такого не вычитаешь даже у Акунина, довольно точно имитирующего стиль старорежимной прозы. Можем ли мы, иностранцы, судить Толстого и ему подобных? Я лично не уверен. Кстати, хотел бы я знать, как относится Логинов к тяжеловесному синтаксису "нежно любимого" им Гоголя!..

Такие вот спонтанные мысли по поводу номера.

Олег Гальченко
Петрозаводск